Девять писем об отце - Елена Сазыкина

И вот звонок прозвенел, но преподавателя все не было. Кто-то из новеньких пошел узнавать, в чем дело. Исай сидел, прислушиваясь к приглушенному пению хора, доносившемуся из-за стены. Но гомон мешал ему слушать. Тогда он поднялся и вышел из класса.

В коридоре было непривычно пустынно и гулко. Дверь зала, где занимался хор, оказалась слегка приоткрыта, и можно было видеть поющих. Валя, будучи одной из самых старших и высоких в группе, стояла позади всех. Наверное, от этого казалось, что голос ее возносится над общим пением и улетает ввысь. Ее серьезное лицо, лишенное всегдашней снисходительной усмешки, показалось Исаю красивее, чем обычно.

Исай наблюдал репетицию через приоткрытую дверь, как вдруг за его спиной кто-то произнес:

– Шейнис, ты что это тут стоишь? В хор, что ли, решил записаться?

Это был преподаватель гитары. Его голос привлек внимание поющих, в том числе и Валино. Она повернулась на звук и, несмотря на то, что Исай почти сразу отпрянул назад, успела увидеть в дверном проеме его бледное растерянное лицо.

…

На следующий день Исай с Володей репетировали новые песни. А в среду, проходя по коридору Дворца, Исай чуть не налетел на Валю, выходившую из двери.

– Привет, – сказала Валя, обворожительно улыбаясь.

– Привет, – ответил Исай, не в силах оторвать взгляда от ее руки с бледными веснушками. Рука служила спасительным якорем для неравнодушного взгляда. Впрочем, на этом разговор должен был и закончиться – он и так вышел чересчур содержательным (как правило, они даже не здоровались).

– Так это правда, что ты в хор решил записаться? – неожиданно спросила Валя, и на ее лице заиграла знакомая, слегка насмешливая улыбка.

Вопрос был прямым, и требовал немедленного ответа.

– Не знаю, я пока думаю, – ответил Исай, чтобы не отрезать себе пути к отступлению. Он ожидал, что Валя спросит его, почему он давеча наблюдал за ними через дверь, но вместо этого она поинтересовалась:

– А ты петь-то умеешь?

– А как же!

– Тогда спой что-нибудь.

– Как, сейчас что ли?

– Ну да.

– А почему я должен тебе петь? Если уж петь, так преподавателю, – удивился Исай.

– Потому что я староста хора. Но этот год последний, и я должна найти себе замену. Хочешь быть старостой?

– Может, и хочу, – прищурившись, ответил Исай.

– Тогда мне надо послушать, как ты поешь, – просто сказала она, – Давай.

– Ну… не здесь же… и не сейчас, – окончательно смутился мальчик.

– А почему нет?

– Не знаю… Может, завтра?

– Тогда уж послезавтра, завтра меня не будет. Можем пойти в парк, если ты такой стеснительный. Покажешь, на что ты способен. Мы вместе с драмкружком делаем в конце года музыкальную постановку, и нам нужны ребята, кто умеет себе аккомпанировать, – пояснила Валя, и насмешливая улыбка почти исчезла с ее лица.

Исай не был готов к такому повороту событий.

– А вдруг, как всегда, дождь пойдет?

– Не пойдет, – моментально парировала Валя, будто наперед знала, что он заговорит о погоде. От удивления Исай даже не спросил, откуда у нее такая осведомленность о том, за что не поручится ни один синоптик.

…

Так или иначе, в пятницу с утра светило солнце. Во время уроков Исай наблюдал за почти забытой траекторией солнечного луча и ждал, когда тот доберется до классной доски. Это означало бы конец занятий. Вдруг Володя толкнул его под партой.

– Ися, я вижу, ты дрейфишь. Даже не вздумай! Вот увидишь – мы ей покажем! Все будет просто класс!

– Я знаю, – шепотом ответил Исай, – мы отлично готовы.

А дело было так: в среду, выйдя из Дворца пионеров, Исай рванул к Володьке и рассказал ему о своем разговоре с Валей. Тот секунду помолчал, и тут же прыснул со смеху.

– Я не понял, ты пойдешь со мной в парк? – нахмурившись, спросил Исай.

– Не знаю-не знаю, – подмигнул Володя, продолжая улыбаться. – А вдруг это она тебя одного пригласила? На свидание?

Надо ли говорить, что Володе тоже нравилась Валя? Однако он, как и остальные мальчишки, кто по росту или по возрасту не мог претендовать на ее внимание, делал вид, что она ему совершенно безразлична, и при всяком удобном случае подтрунивал над поклонниками, питавшими какие-то надежды.

Исай аж зарделся – то ли от возмущения, то ли от смущения, то ли от того и другого вместе:

– Да ну тебя, Вовка! Что ты ерничаешь?! Не хочешь идти, так и скажи. Но тогда и я не пойду. Не буду же я один выступать в конце года! У нас ведь с тобой дуэт. Или вместе, или никак. Иначе какого черта мы вообще репетируем?

В итоге они принялись согласовывать репертуар на пятницу. В четверг после школы они репетировали уже только те песни, которые собирались исполнять на следующий день.

…

Исай еле дождался конца занятий. Сердце его предательски колотилось: одно дело посмеиваться над Валиными горе-поклонниками и делать вид, что не замечаешь ее, когда она проходит мимо, и совсем другое – на глазах у всех ребят, в том числе у этих самых поклонников, отправиться вместе с ней в городской парк. Ситуацию, конечно, должно было несколько скрасить присутствие Володи. Но это только теоретически. На практике же все будет выглядеть примерно так: он подойдет к двери зала и будет там ждать Валю, затем она у всех на глазах скажет ему: «Ну что, пойдем уже?», все посмотрят им вслед, ее подружки зашушукаются, и презрительно осклабятся отвергнутые поклонники.

Звонок прозвенел, но Исай не торопился выходить из класса: медленно складывал ноты, что-то с кем-то обсуждал. И когда он, наконец, вышел в шумный коридор, то первый, кого он там увидел, была ОНА.

Все произошло именно так, как он и предполагал:

– Привет, – сказала Валя, – ты что так долго возишься? Еще и вправду дождь пойдет.

Она засмеялась, и подружки, окружавшие ее, засмеялись тоже.

– Он, наверное, испугался, – сказала одна из них.

– Ага, и сейчас сбежит, как заяц, – поддержала ее другая.

– Или петь не сможет, – добавила третья.

Однако Валя не разделила их веселья, и потому смех быстро прекратился.

– Ничего он не испугался, правда, Шейнис, – обратилась она к Исаю. – Ну что? Идем?

Исай, чувствуя на себе десятки насмешливых взглядов, зашагал вслед за Валей. Когда они спустились с высокой лестницы Дворца и оказались на улице (что характерно, все еще освещенной солнцем), Исай окликнул Валю:

– Подожди минутку.

Ему надо было найти Володю. И почему он опаздывает?

– Мы чего-то ждем? – поинтересовалась Валя, и в этот момент Исай заметил друга, выходившего из Дворца.

– Уже нет.

Тем временем Володя подошел:

– Ну где вы болтаетесь? Я вас жду уже полчаса.

– Ты тоже в парк, что ли, собрался? – поинтересовалась Валя, окинув невысокого Володю насмешливым взглядом и многозначительно остановив его на гитаре.

– А что? Сегодня туда пускают только по удостоверению из Дворца пионеров? – не растерялся Володя.

– Хм, – усмехнулась Валя. – Я вижу, вы серьезно подготовились. Ну что ж, поглядим.

Теперь за Валей шагали уже двое молодых людей с гитарами. Оба старались не смотреть на ее уверенную (если не сказать самоуверенную) походку. Тем не менее, неравнодушный взгляд, как магнитом, притягивало к Валиным упругим голеням и к юбке, колыхавшейся в такт ее шагам.

…

Исай приступил к занятиям в хоре с понедельника, однако все пошло не совсем так, как он ожидал. Во-первых, репертуар, исполняемый хором, был скучноват. Во-вторых (а может, и во-первых), Валя так и не призналась, понравилось ли ей их выступление. Она сказала, что не их первых и не их последних она прослушивает, что поют они недурно, но репертуар никуда не годится, и вообще ей надо подумать. А в-третьих (и это было самое обидное), Валя с тех пор ни разу не проявила к Исаю интереса. Он был на полголовы выше своих сверстников, и потому его сразу определили стоять рядом с Валей. Но даже это не помогало – Валя пела, не обращая на него никакого внимания, а после занятий уходила в сопровождении подруг или других ребят.

После месяца таких занятий интерес к ним у Исая начал угасать. Весь ноябрь он ходил на секцию, думая лишь о том, под каким видом перестать это делать. Просто взять и больше не приходить? Исключено: неудобно перед их руководителем Юрием Ильичом, и вообще глупо: зачем тогда записывался? Но были у его колебаний и более существенные причины, в которых не так-то легко было себе признаться: обида, ущемленное самолюбие и ревность, и их обратная сторона – странная зависимость от Валиного присутствия и тот особый вид злости, что заставляет говорить «ах, так!» и, преодолевая все, идти вперед – до победного.

Вскоре Исай действительно стал любимым учеником у Юрия Ильича. Ему давали исполнять сольные партии чаще других, его прочили на место старосты хора и на роль главного организатора итогового мероприятия в конце учебного года и даже поручили разработать часть сценария для постановки. А Валя по-прежнему не обращала внимания на его старания и достижения.